Это первая часть интервью, взятого А. Шуваловым у Миры (второй жены Пападжи)
Тируваннамалаи, 2006
М: Продолжу свой коротенький рассказ о Тули Бабе. Я пластом лежала на кровати недели три или что-то около того, и друзьям приходилось обо мне заботиться. Я думала, что умираю. Но это было прекрасно. Я находилась в таком покое. И я просто наблюдала, как мои друзья сидят и ждут что-то вроде последнего даршана. Это было так странно, напоминало описания того, как уходят из жизни святые. Что-то вроде самади. Они видят как мир продолжает существовать, но сами не могут участвовать в жизни. Это было такое удивительное состояние. И каждый день Тули Баба посылал одного из своих учеников, чтобы он приносил мне еду и цветы. Каждый день. Такая странная история. Вот собственно и все. Я с тех пор никогда больше не видела Тули Бабу.
С: Это был результат его воздействия?
М: Я бы так не сказала. Во мне иногда проявляется склонность бывать в пространстве благодати. Я считаю это трогательным и веселым -- общаться со святыми. Я открыта для этого; не возражаю, что они чему-то учат. Потому что я не ищу. Если бы я искала, я бы возражала. Мне нравится к ним ходить, с ними очень весело. Тули Баба как раз такой.
С: Да-да. Я случайно с ним познакомился...
М: Как и я. Я не его ученица. Я пришла просто так, а потом он так обо мне заботился… Я имею в виду, что святые непредсказуемы. Непредсказуемы.
С: Это просто происходит.
М: Да, это так. Я думаю, в том-то и прелесть.
М: Что удивительно в Индии, чего здесь больше, чем в любом другом месте мира, где я побывала, так это то, что вы можете встретиться с любым мировоззрением. Весь спектр человеческой мысли широко представлен и открыт – здесь вы можете встретить все.
С: Здесь все происходит. Когда вы приехали в Индию, у вас
было какое-то переживание. Я имею в виду, вы встретили своего мастера, вы долго
жили на берегу Ганги. Это происходит.
М: Да, происходит. Много, много похожих случаев. Если послушать, что рассказывают разные люди – просто чудесные истории. Посмотрите на свою собственную историю. Но в один прекрасный день мы должны отбросить все, даже чудесные истории. У меня чудесная истории жизни с моим Мастером. Но в какой-то момент ты должен отбросить ее, иначе заблудишься, заплутаешься в историях.
С: Ничего не строить, потому что нужно…
М: Да-а. Быть разрушенным. Да. Это так удивительно, так странно.
С: Когда вы приехали в Индию, вам было двадцать лет, да?
М: Да, двадцать. Когда мне было двадцать, у меня возникло твердое намерение уехать из дому. Найти живого Сократа или Будду. И я вышла на дорогу, время пришло.
С: Вы бросили университет, да?
М: Да. Я взяла с собой бутылку вина, три луковицы, кусок хлеба и вышла на дорогу, чтобы ехать автостопом. Прямо в Индию… По дороге в Афганистане я встретила суфийского святого. Там я пробыла недолго. Но он не говорил по-английски, а у меня было так много вопросов! Мне обязательно нужно было получить на них ответы.
С: Вам нужно было услышать на них ответы?
М: Нет, то есть да. Мне это очень нужно было в то время. Меня не удовлетворяло просто присутствие, даже если я могла видеть, что оно полно... Так что я поехала. Я не знала, куда именно ехать в Индии. Я знала, конечно, что святые, йоги и мудрецы живут в Гималаях. Но я просто поехала к Ганге. Вот почему я поменяла имя. И там медитировала. Имеется в виду, что я читала, как нужно медитировать, слышала, как это делается, ну вы понимаете. Каким-то образом у меня получалось. Я сидела на берегу Ганги и медитировала.
У меня оставалась последняя рупия, виза кончилась. Наступил декабрь, становилось холодно. Я не нашла еще абсолютно ничего, мне нужно было оставаться дольше. Я сидела в чайной на окраине какой-то деревушки. У меня в руках была книжка Кабира. Вдруг подошел человек: «Тебе нужна какая-нибудь помощь, дитя мое?»
Я сказала: «Нет-нет, спасибо. Большое спасибо». Примерно за месяц до этого я уже слушала какого-то замечательного святого… но я хотела быть сама по себе. Потому что я знала, что просто слушать кого-то… – это не решит проблем. И я сказала себе: «Нет. Не хочу обольщать себя надеждой, нет».
Он сказал: «В любом случае, если вдруг передумаешь, каждое утро в 5 часов я буду на берегу Ганги». И он показал мне место.
Я сказала: «Да-да, спасибо». И ушла обратно в пещеру. Я жила в пещере…
Я ведь вам рассказываю историю. (смеется)
С: Да-да, пожалуйста.
М: Я не пошла на ту встречу. Но ночью, следующей ночью мне явилось его лицо. Он сказал: «Разве ты не знаешь, что это твой Мастер?» А я ведь искала Мастера. На следующее утро в 5 часов я была там. Он увидел, что я приближаюсь и расхохотался. По-настоящему, ну вы знаете Пападжи, как он смеется.
И я просто сидела перед ним. Рядом текла Ганга. И он спросил меня: «Что же ты хочешь, дитя мое?» И я ответила очень простодушно: «Космического Сознания. Но если вы знаете больше, я хочу больше».
И он сказал мне: «Что ты для этого делаешь?» Я сказала: «Я медитирую».
«Покажи мне». И я просто закрыла глаза. Я абсолютно не сознавала, сколько прошло времени, но когда я их открыла… О! Как это просто! Это так просто!
И я просто бросилась к его ногам: «Я вас так давно знаю, Мастер!»
А потом, конечно, (представьте себе, ведь я нашла своего мастера!) он сказал: «Иди». Как и во многих таких историях: «Теперь иди».
«Нет, пожалуйста, нет».
«Иди, когда я тебе понадоблюсь, ты меня найдешь».
Я была… ну вы представляете, вы нашли… полностью в экстазе. Я вернулась в свою пещеру, стала целовать деревья, я была в экстазе. А через несколько дней мне нужно было снова увидеть его. Потому что, вы понимаете, экстаз тоже проходит.
С: Да.
М: И что же делать? Ни имени, ничего, раньше я его никогда не видела. Но мне пришла в голову, я думаю, гениальная идея, наверное, единственная за всю жизнь: оставаться на том месте, где мы встречались. Потому что я почувствовала, что если мы должны встретиться, то это, по крайней мере, известное место. Так что я переселилась из пещеры туда. Медитировала. Я не знаю, сколько времени прошло, может быть, девять месяцев или восемь...
Я помню, садилось солнце, я оглянулась… это был он. Это был он!
Но я была вероятно в самади или что-то вроде того. Потому что я ничего не осознавала, я не ходила за едой. Уже потом Мастер говорил, что приходил ко мне. Что он приходил в 4 часа и приносил пищу, что я ему задавала вопросы, а он отвечал. И так месяц. И он сказал, что люди ему говорили: «Не подходи к этой девушке. Это святая Мира, она не разговаривает с людьми». Он мне сказал, что приносил мне пищу, и я ела. Но я абсолютно не осознавала…. понимаете.
И через месяц, после того как он так обо мне заботился, приносил еду и разговаривал со мной, однажды он пришел в пять утра, разбудил меня, потому что я спала, и сказал: «Сегодня проведешь день со мной. Пошли». И мы пошли на прогулку в Гималаи. И с тех пор я была с ним.
Хорошая история?! (смеется) Да. Так бывает, когда вы здесь, так бывает.
Когда кто-то ищет, он найдет, понимаете. Просто. Я уверена в этом.
С: Да, это просто происходит. Если ты в Самости, если стараешься быть Собой, что-то случается, даже если ты не думаешь.
М: Самость сама помогает, понимаете, потому что это такая радость. Становится радостно. Так или иначе, это только история, и как бы прекрасна она ни была, в определенный момент она просто должна оставить тебя. Даже самая прекрасная история… Но я должна сказать, что да, это была счастливая история. Хотите еще чаю?
Потом? Хорошо. Знаете, похоже, что вы полностью признаете Мастера, Пападжи, да? Так что я могу сказать. Когда вы встречаетесь с таким Мастером…
У меня есть другая история. О том, что было в Лакнау. Потому что, знаете, в Лакнау я впервые приехала только в 92-м, а открылось там все уже с 90-го. Когда я увидела, как со всего мира люди съезжаются к нему, что он дает сатсанг каждое утро, и я впервые в жизни попала на сатсанг такого рода, после сатсанга я была полностью… это больше чем поражена. За два часа он сказал столько, сколько за мои двадцать пять лет с ним. За два часа он сказал все, что сказал мне за двадцать паять лет. И я сказала: «Ничего себе! Это передается таким образом!» Понимаете? Это было поразительно! Что же здесь происходит?! Какой-то феномен здесь происходит!
Но на самом деле у меня была с ним школа другого рода. Жить с ним… Прежде всего у меня было много вопросов, и он на них отвечал. Отвечал по-своему: иногда словами, иногда ничем. И сама жизнь с ним была для меня учением. Однажды, например… Это входило в мои клетки, вот что я хочу сказать. Это никогда не было теоретическим, потому что вы не можете жить с Мастером, если это остается философией или теорией, понимаете?
Например, я просыпаюсь утром. Он уже встал. И проходя, он говорит: «Пошли, Мира». Я говорю: «Сейчас, я только умоюсь, сейчас иду».
(Хлопает в ладоши)
«Поздно! Ты упустила это!»
Понимаете, такого рода вещи. Такое у меня было обучение. Это было удивительно.
С: Могли бы вы объяснить... Очень странно читать о Пападжи…
М: Да.
С: Потому что, с одной стороны он точно придерживается учения адвайты. Он говорит: «Ничто никогда не происходит. Все просто шутка». А с другой стороны у него было какое-то мистическое…
М: Да. Его характер был абсолютно мистическим. Иногда.
С: Иногда он рекомендовал делать что-то. У него было столько историй, мистических историй.
М: Так много историй. Понимаете, он был воспитан в мистицизме. Прежде всего, он индус, и он уже был бактой Кришны. К этому мистицизму его приучила мама. И во время встречи с Раманой – вы ведь знаете эту историю – он сказал ему: «Видишь ли ты Кришну сейчас?" Он сказал: «Нет». Значит, то что приходит и уходит, -- это не то.
С: Он видел Кришну много раз.
М: Да. Но когда он встретил Раману, тот сказал, что приходящее и уходящее, чего нет здесь и сейчас, – это не то. И это сразило его. Для него это было радикально. Но, понимаете, характер, сама структура тела-ума не очень сильно меняется. И он ничего не мог поделать с видениями, когда я с ним познакомилась. И, конечно в шутку, я говорю, что из-за этого он задержал меня на много лет. Потому что понимаете, когда вы приходите к Мастеру, вы поначалу в замешательстве. Он был очень радикален, и в то же время вся его жизнь проходила полностью в мистицизме. Так что я была сама в полном замешательстве. Я любила радикализм, у меня дзенское воспитание. А он и меня превратил в мистика. Я стала мистиком из-за него. Иногда я говорю, что это плохо, что он заставил меня потерять много лет. Но в этом было что-то удивительное. Вы ничего не разделяете, понимаете, он меня заставил каким-то образом осознать…
Вы не можете ничего поделать со своим характером. Ничего не можете поделать. В конце концов, это тоже исчезнет, потому что… Когда я знала Пунджаджи, у него были видения, но только в течение нескольких лет, а потом все меньше и меньше, пока совсем не прекратились.
В 92-м году он всех оставил, чтобы проводить меня до Дели, поскольку мне нужно было уезжать. Так что какое-то время я осталась наедине с ним. И как в старые времена, я видела его сидящим молча, мы молчали. И по щекам текли слезы. А минут через пять он сказал: «Мира… -- ему обязательно нужно было отвлечься. – Мира, пойди принеси мне чаю». И впервые я сказала: «Но Мастер…». Я звала его Мастер. Я сказала: «Мастер, ведь это так важно! Ты меня всегда отвлекаешь! Я больше этого не хочу».
И тогда… Знаете, что он мне тогда ответил? Он посмотрел на меня с неподдельным гневом и сказал: «Кого, ты думаешь, я отвлекаю?!»
И в этом было все. То была Милость. Разве не прекрасно?! «Кого?»
Понимаете, он был человеком необычным. Возьмите с этой планеты человек примерно сто или больше. Конечно, каждый из них уникален, но скажем так, они обычны. А этот человек был необычен. Причудливый характер, очень непредсказуемый. Он мог быть похожим на дзенского, чаньского Мастера: безмолвный, жесткий. Мог не разговаривать с тобой целый месяц. И он мог быть просто как… танцевать на улице, понимаете. И его история жизни: «Ничего никогда не случалось»… [имеется в виду биографическая книга Годмэна – прим. пер.] Я никогда не видела жизни более насыщенной событиями! И тем не менее для него… ничего, ничего не случалось. Неплохо, правда? Это уже само по себе учение.
Я была плохой ученицей. Мне требовалось время. Не имеет значения. Но я это знаю. И я знаю, что это ничего не значит. Я всегда думала, что я наслаждаюсь по максимуму всем этим. Но на самом деле я должно быть просто до конца не понимала. Для меня это было просто: А-аа-ааа! (делает выразительный жест) Мне требовалось время. Чтобы просто сохранять тишину. Впрочем, в любом случае, не важно.
С: У меня есть вопрос.
М: Почему бы и нет?
С: Я вчера читал второй том биографии. У меня много вопросов о Пападжи. Там очень короткий рассказ о его прежних жизнях. Что вы об этом знаете? Может быть, ему не нравилось об этом рассказывать?
М: Он не особенно увлекался рассказами об этом. То что я знаю, есть в книге. Например, что его закопали заживо. Это есть в книге. Конечно, когда мы встретились… мы до этого уже встречались много раз…и в конце концов он сам рассказал мне об этом. Иногда при странных обстоятельствах, например, в пустыне. Мы были как цыгане в пустыне.
Я очень редко об этом говорю. Потому что я не хочу, понимаете, говорить об этом на публике, чтобы не сбивать людей с толку. Потому что все это просто истории, я на этом настаиваю. Возможно, важно послушать такие истории, чтобы вдохновиться, но не для… Это же просто истории, по большому счету.
Последняя встреча произошла, когда он был а Раманашраме со своей семьей. И один ребенок умер, это была я. И было очень странно, когда я впервые приехала в Тиру, я пошла в Старый Холл, и услышала вентилятор… И, я не знаю, возможно, этот звук… но я каким-то образом соотнесла его с тем временем, когда я была ребенком и встречалась с Раманой.
Наши воспоминания, наслоения воспоминаний об историях этого тела-ума действительно существуют. И их можно вспомнить, конечно. Конечно.